Работа балетмейстера, как и, например, врачей, включает узкие специализации, причём в разных направлениях она по-разному выражается. Приоткроем же специфику этой увлекательной профессии в беседе с балетмейс­тером Государственного академического русского театра драмы им. М. Горького Розой Бельгибаевой.

– Не только в театре оперы и балета мы нужны, но и в синхронном плавании, фигурном катании. Драматический театр – особая для хореографии сфера. Здесь творческий процесс очень многогранный – это и создать какую-то мизансцену, и просто поставить проходку, позу, жест, взгляд. Причём постановка мизансцены зависит и от диалога, и от наличия музыки, и от того, как падает свет… Иногда можно просто стоять в каком-то свете при правильной позе, и уже будет достигнут нужный эффект. Важно через определенное положение тела что-то выразить, рассказать о герое, то есть невербально его охарактеризовать, помочь раскрыть визуально – языком тела. В общем, все, что входит в язык тела, – это моя работа, – объясняет Роза Кайрулловна.

К слову, в ГАРТД им. М. Горького Роза Бельгибаева работает уже 18 лет и принимала участие в соз­дании практически всех спектак­лей. А между тем изначально цели работать в театре у неё не было.

– В 1990 году окончила Культ­просветучилище, на полгода перед поступлением в институт надо было куда-то себя девать. А у нас в Павлодаре открылся Казахский музыкальный драматический театр им. Ж. Аймаутова. Пошла работать в балетную труппу, пела, танцевала, играла во всех спектаклях. Но думала, что это все только на время, – рассказывает Роза Кайрулловна.

Уже по окончании института судьба вновь привела нашу героиню в родной театр – для дип­ломной работы «Синтез музыки, слова и танца в драматическом театре».

– Приглашали работать, но я отказалась: тогда были очень популярны танцевальные шоу-программы, и мне хотелось придумать своё шоу. В итоге уехала за границу, а по возвращении в Казахстан и вовсе хотела уйти из профессии – устала, думала, буду сидеть в офисе, красивая, на каб­луках. Но через полгода поняла, что работа на одном месте с 9 до 6 для меня пытка, – признается балетмейстер.

Её коллега совершенно случайно нашла объявление, в котором говорилось: «Нужен хореограф». Уже придя на собеседование, будущий балетмейстер ГАРТД поняла, что жизнь её снова «заманила» в театр. Отбор тогда проводила режиссёр Татьяна Захарова, с которой совсем недавно Розе Кайрулловне вновь посчастливилось поработать над спектаклем «Жизнь без…».

– Через столько лет мы вновь встретились. Тогда она выбрала меня, и, возможно, благодаря этому я так задержалась. Я не фаталист, но тут как будто сама судьба привела меня в этот театр, – рассказывает Роза Бельгибаева.

Имея такой большой опыт за плечами, балетмейстер, конечно, выстроила практически родственные связи с актёрами: к каж­дому она знает подход, умеет достучаться, предвидит, у кого и какая будет реакция. Здесь, как оказалось, важны и навыки психолога. Помогают они и в налаживании коммуникаций с режиссёрами, ведь именно от них зависит судьба всей постановки.

– Все решает то, как режиссёр за собой поведет, насколько он тебе доверится, поставит ли чёткие задачи или даст какую-то свободу, разрешит полёт фантазии. Бывает, у режиссёра есть идея, и мы все работаем, чтобы она раскрылась, то есть он – наш генератор, и мы ему помогаем. Бывает и так, что ты сам погружаешься в процесс, предлагаешь что-то своё. И к этому режиссёры относятся по-разному – спокойно или наотрез отказываются слышать, – отмечает Роза Кайрулловна.

Со стилем и манерой работы режиссёра балетмейстер знакомится непосредственно в процессе подготовки спектакля, поэтому очень важно найти общий язык.

– Иногда понимания не случается, и ты свою работу выполняешь как ремесленник – просто делаешь то, что говорят, – объяс­няет балетмейстер. – Бывает и так, что режиссёр приводит своего балетмейстера. Тогда интересно посмотреть, как другой человек работает с нашими актёрами: я-то их уже знаю, а у коллеги другие методы и подходы. Значит, чему-то можно научиться.

К слову, подключается балетмейстер к постановке не сразу, а когда уже есть какой-то каркас: сначала актёры проводят застольные чтения, затем работа в репетиционном зале и уже после – выход на сцену.

– Сроки бывают настолько сжаты, что не успеваешь поразмыслить, попробовать что-то новое, поэкспериментировать, – сетует Роза Бельгибаева.

Хотя эксперименты с хореографией в ГАРТД – явление довольно частое. Одна из ярких работ – спектакль «Евгений Онегин». По задумке режиссёра, например, одному персонажу нужно было пройтись, как улитке, актрис поставить на пуанты, а непосредственность Ольги Лариной передать через занятия гимнастикой.

– Пришлось изучать, как гимнасты работают с ленточкой. Ещё была идея, что Онегин танцует на балу вальс, всё время держа Татьяну на руках, на пол она не сходит. Это тоже нелегко – вальсировать, держать в голове текст и не выпадать из роли, – вспоминает Роза Кайрулловна.

Постановка про Эдит Пиаф «Гнездо воробья» и вовсе наполнена танцами: в то время были популярны не просто пласти­ческие переходы и перестроения. Режиссёр доверился балетмейс­теру, и в соавторстве с актёрами случился замечательный спектакль.

– Часто актёры активные, погружаются в материал, в мои идеи, предлагают своё, это все закручивается, и выходит у нас что-то интересное. Ещё нужно учитывать, что одной актрисе 25 лет, другой – 75. Физика разная, нужно так подать, чтобы это не компрометировало движение или переход, смотрелось органично, легко, а не выглядело испытанием и поводом для зрителя пожалеть актёра. Этот труд зритель не должен видеть, он остается в репетиционном зале, – рассказывает балетмейстер.

Даёт Роза Кайрулловна актёрам и элемент импровизации – тот самый воздух, свободу играть каждый раз по-разному.

– На заре своей карьеры я строго следила, чтобы тянули носочки, ракурс был правильным, а сейчас спокойнее к этому отношусь. С опытом приходит доверие к актёрам. И сама тенденция в хореографии к этому ведет: больше уклон на внутренние ощущения, соматические моменты. К актёру нужно найти подход, чтобы произошло раскрытие именно внутренних ресурсов, – делится тонкостями балетмейстер.

В спектакле «Восемь любящих женщин», например, у каждой героини свой неповторимый танцевальный выход, подчеркивающий индивидуальность. Многие отмечают эту работу как успешную в плане пластики. Оказалось, что к моменту, когда подключился балетмейстер, у режиссёра и самих актрис уже были кое-какие заготовки.

– Я очень люблю элемент соавторства, при таком содействии постановка смотрится органичнее. Естественно, за 18 лет у меня выработался свой почерк, и когда вот такие совместные работы выходят, – они смотрятся лучше. Для меня важно, чтобы были время и доверие. Тогда все получается, – отмечает Роза Бельгибаева.

К каждому спектаклю нужна ещё и подготовка: балетмейстер обязательно изучает множество материалов, вдохновляется опытом авторитетных коллег, постоянно учится. Недавно, например, Роза Кайрулловна взяла курс «Импровизация и актёрское мастерство в хореографии».

– Раньше приходилось многое изучать, читать, смотреть кино, шоу-программы, мюзиклы. В начале 2000-х открылись фитнес-клубы, там я в качестве тренера танцевальныx программ перепробовала всякие направления. Руководство клубов отправляло нас в Москву, Новосибирск, Алматы, Лас-Вегас, Рим, где выступали мировые хореографы. В то время я этим «питалась», заряжалась энергией, – вспоминает балетмейстер. – Сейчас обучающие программы есть в открытом доступе.

Это очень помогает и экономит время подготовки. Например, для спектакля «Примадонны» Роза Кайрулловна изучала
рок-н-ролл 50–60-х годов, разные направления внутри жанра, учила основные шаги, музыкальный ритм. Для постановки «В тени виноградника» – ставила еврейский танец, медленный вальс.

Приходилось во время ремонта в театре работать и в ограниченном пространстве: на малой сцене спектакли шли камерные, более компактные. Но даже там умудрялись вкраплять потрясающие танцевальные вставки. Как в «Жизнь без…», при наличии реквизита: стола, стульев, посуды, веревок с бельем, ведер.

– Переживала за актёров, но они профессионалы. Замечательный двигательный контроль – при движении ещё и смотреть вокруг успевают, а ведь там все так экс­прессивно: поддержки, разные уровни, мало пространства. Как говорила российский учёный Татьяна Черниговская, у танцора мозг работает усиленно, создает движения путём формирования новых нейронных связей, – рассказывает балетмейстер.

Ставила Роза Бельгибаева в этом спектакле и сцены насилия. Призналась, что тяжело при постановке оставаться в стороне от происходящего на сцене: бывают очень эмоциональные, тяжелые спектакли, и волей-неволей балетмейстер тоже «вливается».

– У актёров есть специальные техники: они уходят с площадки, оставляют все здесь. Мне же помогает опыт: где-то рядом было такое, либо в фильмах, книгах, новостях, – отмечает Роза Кайрулловна.

Каждый спектакль для балетмейстера – это новое испытание, вызов самой себе. Присутствуют и страх, и любопытство.

– Столько лет работаю в одном месте, и вначале приходят, конечно, идеи шаблонные, но актёры подсказывают, что это уже было. Я сама их приучила. Всегда пытаемся найти что-то новое, отойти от избитых клише. Для этого, конечно, нужно постоянно развиваться, смотреть, искать, участвовать в тренингах, потому что если выпадешь из этого потока, – можешь не справиться с задачей, которую завтра тебе поставит режиссёр, – объясняет балетмейстер.

Роза Кайрулловна, кстати, работала и в Театре танца «Наз», где, по её словам, было больше свободы, так как постановки не зависели от режиссуры. В танцевальном коллективе участники более послушные, особо не включаются в процесс, как драмати­ческие актёры. Это облегчает работу, но не хватает обратной связи.

– Когда работала и в «Наз», и в ГАРТД, не доставало, с одной стороны, активности, а с другой – дисциплины. «Вот бы их как-то размешать», думала я, – смеется балетмейстер.

Не попрощалась она и с фитнесом, регулярно до сих пор ведёт тренировки, но ушла в сторону осознанных соматических программ – методов Пилатеса и Фельденкрайза, где упор делается на законы физики и биомеханику.

– Раньше я через балет, классический танец подходила и была зажата. А когда узнала, что эти фитнес-практики повлияли на создание таких направлений, как контактная импровизация и контемпорари, у меня словно крылья выросли. Если в прежние годы мне было важно грамотно скомбинировать движения, то сейчас я задаюсь вопросами «от чего», «для чего», «от какого состояния» это движение родилось. Мыслю глубже. Ведь все жизненные ситуации отражаются на теле: зажимы, напряжение, позы. Теперь смотрю на людей, анализирую – плечи, ноги, осанка, которая сформировалась как реакция на какое-то событие, – делится тонкостями Роза Кайрулловна.

Как же иначе? Режиссёр может уехать, художник оставит декорации, а работа балетмейстера не заканчивается: каждый раз перед спектаклем рутина повторяется, корректируется, облагораживается. Случаются и замена актёров, другой состав, когда приходится все ставить заново.

– Бывает так, что поставили под индивидуальность конкретного актёра, а приходит другой типаж, движения ему вообще не идут, как будто чужое платье надеваем. Сначала в ступор входишь, ведь уже сроднился с тем решением, где все утверждено, разложено, и оно кажется единственно верным. Приходится все с нуля, в очень сжатые сроки ставить, – объясняет балетмейстер.

Поделилась Роза Кайрулловна и мудростью профессии, обретенной за эти годы:

– Балетмейстер должен быть более гибким и коммуникабельным. Хотя обычно все представляют его, как человека жесткого, стучащего палкой. Не всегда такой метод работает – нужно балансировать, держа эту грань между кнутом и пряником. У молодых актёров, к примеру, свои амбиции, юношеский максимализм. С ними нужно набраться терпения, ведь, с одной стороны, они непосредственные, с другой – своенравные. А спустя два-три года они сами уже забывают, какими были…

Такая лёгкая, с горящими глазами, Роза Бельгибаева рассказывала мне о своей любимой профессии и дорогом сердцу театре, а после – конечно же, убежала на очередную репетицию, придавать шарм очередному спектаклю.